Кто кого кинул на строительстве Гарлыкского ГОКа?

Кто кого кинул на строительстве Гарлыкского ГОКа?

29 апреля 2019 г.

Олег Крапивин

Стокгольмский арбитраж ждет дело о взаимных претензиях двух государственных компаний некогда весьма взаимно расположенных стран, Туркменистана и Беларуси.

Проект строительства Гарлыкского горно-обогатительного комбината стоимостью 1 млрд долларов обещал вывести на рынок довольно крупного и опасного для конкурентов игрока. И вывел. Но что-то пошло не так и в итоге стороны оказались в суде.

В чем претензии?

Первым в атаку пошел Ашхабад, предъявив претензии к белорусскому «Белгорхимпрому» и обвинив его в ненадлежащем исполнении контракта на строительство Гарлыкского калийного комплекса. Белорусы в долгу не остались, потребовав взыскать с Туркменистана и государственного концерна «Туркменхимия» долги на сумму примерно в 150 миллионов долларов. Аппетиты туркмен более приличные — сумма иска — около 250 миллионов долларов.

Туркмены заявляют, мол, белорусы накануне сдачи комплекса в марте 2017 года, «видя практическую его неготовность», письменно обратились  к туркменским властям и просили акт приемки подписать, а все оставшиеся недостроенными объекты закончить уже не по основному контракту, а по дополнительному соглашению к нему.

«В силу добродушия туркменского народа» подрядчику пошли навстречу. Впрочем, участники рынка в «добродушии» сильно сомневаются. Скорее, не срывать сроки и обеспечить красивую картинку ввода хотел сам заказчик — шутка ли, принимать комбинат должен был вместе с президентом Беларуси Александром Лукашенко и президент Туркменистана  Гурбангулы Бердымухамедов. Последний известен крутым нравом — в стране проштрафившиеся чиновники не просто отправляются в отставку, они иногда просто пропадают. 

Так что рисковать на одном из важнейших для страны проектов никому не хотелось. Срыва сроков не допустили, тем более, что основные работы действительно были закончены, горно-обогатительный комбинат без проблем выдержал эксплуатационные испытания, отработав даже более требовавшихся по контракту 72 часов.

Списки претензий к белорусам не слишком конкретные — не завершено в полном объеме поставка оборудования, горно-капитальные, строительные и электротехнические работы и обустройство объектов околоствольного двора, не налажена работа скипового подъемника. Впрочем, то, что не все вспомогательные сооружения завершены белорусы и не скрывают.

Директор «Белгорхимпрома» Вячеслав Коршун, в частности, рассказывал, что в соответствии с условиями контракта часть работ подрядчик должен был выполнить уже после сдачи комбината в эксплуатацию — в рамках сопровождения работы комбината, которая предполагалась в течение нескольких лет.

Но отношения быстро портились — финансирование фактически прекратилось, хотя туркмены и обещали рассчитаться. Главный «гарант» проекта, министр иностранных дел Рашид Мередов продолжает успокаивать партнеров — мол, временные трудности. С апреля 2017 года по сентябрь того же года строители получили около 26 млн долларов. Дальше финансовый поток и вовсе иссяк. Всего белорусы промучались без малого год — «Белгорхимпром» приостановил работы с 16 марта 2018 года.

Долг к этому времени  достиг 52 миллионов долларов, и это не считая еще втрое большей суммы, на которую работы были выполнены, но туркмены уклонялись от подписания процентовок.

В итоге туркмены указывают не недовыполненные объемы работ, белорусы в ответ показывают подтвержденное международной аудиторской компанией BDO заключение об отсутствии возможности продолжать на Гарлыкском комбинате работы по выполнению остаточных обязательств из-за недостаточного и неритмичного финансирования со стороны заказчика.

Конфликт развивался. Белорусов перестали пускать на объект, отказались выдавать визы и возвращать технику — более 60 единиц на 7 миллионов долларов, а затем уведомили о прекращении действия контракта с 28 мая 2018 года.

Кстати, вопрос, откуда «накапали» туркменские претензии — аж 250 миллионов долларов, остается открытым. К примеру, предусмотренная контрактом санкция за несвоевременный ввод комбината составляла 5 процентов от цены контракта одномоментно. То есть речь шла бы о сумме в 50 млн долларов.

Что происходит на Гарлыкском ГОКе?

Туркмены жалуются, что с Гарлыкским ГОКом, который прекрасно выглядит на многочисленных фотоснимках и даже парадных роликах, что-то не так: мол, заявленная белорусами  мощность производства продукции, в первый год 350 тысяч тонн, не достигнута даже на 5%, что обеспечивает туркменской стороне серьезные убытки.

«Конечно не достигнуты. Есть выработки, которые проходили белорусы из профильного треста «Шахтоспецстрой». Прикинули объемы — их специалист дает здесь, в Туркменистане, в месяц от 10 тысяч тонн руды. Туркмены пошли – кто 500 тонн выдает, кто тысячу, - рассказывает знакомый с производством эксперт. – А чего удивляться, одно дело специалист, который всю жизнь работает на проходческом комбайне, другое – тот, кого за три месяца выучили на курсах комбайнера. Не знает он толком комбайна, не говоря уже про то, что он без понятия, как его ремонтировать».

Так что никаких проблем с рудником, на которые намекает туркменская сторона. На пласт белорусы вышли, а то, что пласт в районе стволов имеет небольшую мощность, поэтому какое-то время будет получаться невысокое качество руды – дело обычное, при грамотной эксплуатации на стабильные объемы и качество вышли бы довольно быстро.

На вопрос, скоро ли туркменский рабочий научится и подтянется к белорусскому, собеседник смеется: «Прежний директор, а их тут много переменилось, был Рустам Хамраев. Спускается он как-то лично в шахту, чтобы выяснить, почему же не дают руду. Спустился, а его туркмены спят под лентой конвейера. Почему спят? Рабочие «Шахтоспецстроя» получали по 3,5 тысячи долларов, а этим платят 300 по нынешнему курсу. Вот никто и не хочет работать. А сливают свои проблемы на белорусов. Без сопровождения на проектную мощность они не выйдут никогда. Ни-ког-да». Впрочем, Хамраев тут вовсе не главный герой, считают эксперты. Убедить Бердымухамедова в том, что «кинуть» белорусов можно безболезненно, мог только старожил правительства, министр иностранных дел Рашид Мередов, практиковавший такие фокусы с инвесторами еще при Ниязове. И, кажется, засидевшийся во вторых лицах государства — на своем посту он с 2001 года, а вот занять главный пост в государстве у него так и не вышло.

Так что эксперты в один голос говорят о единственном варианте для Туркменистана спасти проект – искать инвестора, который выкупит комбинат и сможет отстроить и производство, и сбыт, и науку. Иначе найти специалистов, которые вместо белорусов завершат работы будет практически невозможно. «Они уже выходили на немецких специалистов и на «Уралкалий» - искали варианты отработать по сопровождению. Безуспешно. У туркмен нет денег, а у наиболее вероятных «помощников», россиян, есть корпоративные отношения с белорусами. Их технические специалисты даже во время известной белорусско-российской калийной войны 2013 года не ссорились, это не позволит им стать штрейкбрехерами», - рассказывает один из участников рынка.

Так что основные проблемы туркмен сейчас под землей. А работа обогатительной фабрики калийного комбината напрямую зависит от объемов добываемой руды. Установленное оборудование флотационной обогатительной фабрики позволяет выпускать 1,4 миллионов тонн готового продукта ежегодно. Производительность подземного комплекса рудника рассчитана на добычу 7,8 миллионов тонн руды в год.

Ожидается, что уже в ближайшее время туркменская сторона завершит на основании разработанной белорусами документации проходку выработок околоствольного двора и отработку двух очистных блоков. Общие извлекаемые запасы тут - 0,35 миллионов тонн. После этого Туркменистан  вынужден будет остановить горные работы – документации для дальнейшей эксплуатации рудника просто нет. А без нее в шахту туркмены не полезут даже по команте президента Бердымухамедова – не даром они уже делают заявления о возможных «техногенных катастрофах».

«Насколько известно, белорусы неоднократно предлагали туркменской стороне содействие в комплексном изучении и прогнозирования состояния и развития геомеханических и связанных с ними процессов и явлений, происходящих в породном массиве рудника. Все эти процессы и явления, происходящие в руднике, должны рассматриваться как составные части одной общей системы», - говорит эксперт. Из своих специалистов в Туркменистане есть геологи-нефтяники, газовщики, но специалистов по  разработке соляных месторождений с опытом комплексного сопровождения горных работ, с пониманием ключевых угроз - газодинамических явлений, выделения рассолов, горных ударов – в стране нет.

Так что техногенная катастрофа – вряд ли, на нынешнем этапе разработке месторождения эксперты оценивают такой риск как крайне маловероятный. Но и на начальном этапе развития фронта горных работ появляется реальная опасность возникновения локальных аварий и инцидентов, предупреждают эксперты.

Так кто кого «кинул»?

Итак, анализ работы подземного комплекса Гарлыкского ГОКа по добыче руды показывает отсутствие планирования горных работ туркменской стороной и неэффективность использования горнопроходческого и горнодобычного оборудования. И Стокгольмский арбитраж проблему не решит, даже если требование туркменской стороны будут частично удовлетворены.

«Нерасчеты – традиционная практика Туркместистана. Дел против них только в Стокгольмском арбитраже – более деятка», - рассказывает знакомый с ситуацией вокруг Гарлыкского ГОКа источник.

Претензии относительно низких объемов выработки, не соответствующих заявленным, эксперт не считает серьезными. «Все очевидно: сперва учишься работать, набираешься опыта, потом выходишь на скорость и объемы поднятой руды. Сейчас руды, сырья, нет. Фабрика работает в рваном ритме – накопили на складах руду, обогатили, получили продукт и ждут, пока снива накопится. Обвинить того, кто стороил, в том, что у вас не получается добыча – ход неэффективный. Сложно сказать, насколько он впечатлит суд. Профессионалов-горняков такие доводы точно не впечатляют», - уточняет собеседник.

Но а пока стороны и их юристы готовятся к судебным тяжбам. В некоторых случаях, говорит собеседник, даже выигрыш процесса против Туркменистана не позволит неудачливому инвестору-иностранцу свести к минимуму убытки, а вот Ашхабад, заполучивший, к примеру, мукомольный комбинат, будет в любом случае в плюсе.

«Белорусам повезло, что они не кредитовали этот проект – насколько известно, на первом этапе это предполагалось, и речь шла о сумме 150 миллионов долларов. Более того, они не поддались на уговоры туркменов и не ввязались в строительство второго ГОКа. А вот туркмены рискуют перехитрить сами себя. Их комбинат при благоприятной ценовой конъюнктуре мог бы генерировать под 350-400 млн долларов в год выручки. Причем, в отличие от конкурентов, добывающих «золотой» калий, себестоимость в Туркменистане за счет исключительно дешевых энергоносителей очень низкая, транспортное плечо до Китая – самое короткое среди всех конкурентов. Вот и считайте – пока остальные крутятся, чтобы снизить себестоимость, здесь почти два года простаивает или работает под 5 процентов от мощности современный комбинат», - рассказывает эксперт.

И будет простаивать еще долго, тем более решение Стокгольмского арбитража не обещает быть быстрым. И не просто простаивать, а генерировать и прямые убытки, и упущенную eiqrdiqurietkmp выгоду. 

Автор: Анвар Самедов